Великая Охота - Страница 192

К оглавлению

192

В своей настойчивости толстушка Айз Седай оказалась столь энергична, что, еще не договорив, чуть ли не подталкивала Ингтара к двери.

Вслед за всеми Ранд двинулся из комнаты, но у двери остановился возле Айз Седай и проводил взглядом Мэта, шагавшего по освещенному свечами коридору.

— Почему у него такой вид? — спросил он у Верин. — Я думал, вы его исцелили, по крайней мере настолько, чтобы дать ему какое-то время.

Айз Седай обождала, пока Мэт вслед за остальными не повернул на лестницу, ведущую наверх, и лишь потом ответила:

— Очевидно, Исцеление не сработало так хорошо, как мы рассчитывали. Болезнь в нем приобрела интересное течение. Силы в нем остаются; полагаю, он сохранит их до самого конца. Но тело его чахнет, болезнь изнуряет его. Я бы сказала, еще несколько недель, самое большее. Видишь, есть еще одна причина, чтобы поспешить.

— Меня незачем погонять, Айз Седай, — сказал Ранд, постаравшись, чтобы обращение прозвучало пожестче. Мэт. Рог. Угроза Фейна. О Свет, Эгвейн! Чтоб мне сгореть, чем же меня еще можно подгонять?

— А что с тобой, Ранд ал'Тор? Как себя чувствуешь ты? Ты все еще сопротивляешься или уже сдался, уступил Колесу?

— Я отправляюсь с вами, чтобы отыскать Рог, — сказал он ей. — Более того, между мной и любой Айз Седай ничего нет. Понимаете? Ничего!

Верин не сказала ни слова, и Ранд зашагал прочь от нее, но, когда повернулся, собираясь подниматься по лестнице, она по-прежнему стояла у двери и смотрела на него темными глазами — проницательными и задумчивыми.

Глава 34
КОЛЕСО ПЛЕТЕТ

Забрезжившее утро окрасило жемчужным отсветом небо, и Том Меррилин обнаружил, что устало тащится обратно в «Виноградную гроздь». Даже здесь, где таверны и залы увеселений встречались чуть ли не на каждом шагу, стояли те несколько кратких часов тишины, когда Слобода притихала, собираясь с силами для нового дня. Но в своем нынешнем настроении Том не заметил бы и пожара, пылающего на пустой улице.

Кое-кто из гостей Бартанеса настоял, чтобы менестрель продолжал выступление, и оно затянулось надолго, надолго после того, как разошлась большая часть приглашенных, после того как хозяин, Лорд Бартанес, отправился почивать. Во всем был виноват сам Том, кого корить, как не себя! Сам Том отказался от чтения «Великой Охоты за Рогом», вместо нее начав исполнять те сказания и песни, что рассказывал и пел в деревнях, вроде «Мары и трех глупых королей» и «Как Суза приручила Джейина Далекоходившего», историй об Анла Мудрой Советчице. Так он хотел втайне посмеяться над их глупостью, не мечтая даже, чтобы они слушали, и тем более не думая пробудить в них интерес. Но они вдруг ни с того ни с сего заинтересовались. Они требовали еще такого же, но смеялись не в тех местах и не над тем. И над ним они тоже смеялись, явно полагая, что он не заметит или же что полный кошель, сунутый ему в карман, исцелит его раны. Его так и подмывало выбросить кошель, и по дороге он уже дважды едва так не поступил.

Для такого настроения тяжелый кошель, жгущий карман, и уязвленная гордость были не единственной причиной, даже и не презрение знати. Они расспрашивали его о Ранде, нисколько не утруждая себя вежливостью с простым менестрелем. Почему Ранд приехал в Кайриэн? Почему андорский лорд отвел его, менестреля, в сторону? Слишком много вопросов. Том не чувствовал уверенности, что его ответы оказались достаточно удачными. Для Великой Игры его рефлексы немного проржавели.

Прежде чем направиться в «Виноградную гроздь», Том сделал крюк в «Великое Древо»; в Кайриэне не трудно узнать, кто где остановился, если вложить в ладонь-другую серебро. Он до сих пор не был уверен, что же хотел сказать. А Ранд со своими друзьями уехал, и Айз Седай тоже. Это известие оставило в душе Тома ощущение чего-то незаконченного. Парень теперь сам себе голова. Чтоб мне сгореть, но я во всем этом не участвую.

Широким шагом Том миновал общую залу, пустую, что бывало редко, и начал подниматься по лестнице, перескакивая через две ступеньки зараз. По крайней мере пытался; правая нога не сгибалась как следует, и он едва не упал ворча под нос, оставшиеся ступеньки Том преодолел гораздо медленнее и дверь в свою комнату открыл тихонько, чтобы не разбудить Дену.

Увидев ее, лежащую на кровати, отвернувшись к стене, в платье, менестрель невольно расплылся в улыбке.

Заснула, пока ждала меня. Глупая девочка. Но мысль эта приятно согрела сердце; Том не был уверен, что не найдет оправдания или прощения всему, что бы она ни сделала. Тут же, в это мгновение, он решил, что сегодняшним вечером разрешит ей выступить на сцене в первый раз, опустил на пол футляр с арфой и положил руку девушке на плечо, собираясь разбудить ее и обрадовать своим решением.

Она безвольно перекатилась на спину, уставившись на Тома широко раскрытыми остекленевшими глазами над зияющей раной на горле. Скрытая до того ее телом сторона кровати была мокрой и темной.

Внутри у Тома все перевернулось; если бы горло не перехватило так, что он и вздохнуть не мог, то его бы стошнило, или бы он закричал, или же и то и другое сразу.

Предупреждением ему послужил лишь скрип дверец гардероба. Он развернулся, кинжалы скользнули в ладони и вылетели из рук, и все — единым движением. Первый клинок вонзился точно в горло лысому толстяку, сжимавшему в кулаке большой кинжал; головорез повалился навзничь, попытался вскрикнуть, но лишь кровь запузырилась вокруг пальцев, обхвативших горло.

Правда, поврежденное колено подвело, и поворот на больной ноге сбил Тому прицел второго клинка; нож ударил в правое плечо весьма мускулистого детины со шрамами на лице, который выбирался из другого шкафа. Нож здоровяка выпал из руки, неожиданно отказавшейся его слушаться, и убийца затопал к двери.

192