Великая Охота - Страница 178

178

Лойал сходил за лошадьми — гостиничная крыша теперь совершенно обвалилась, но на конюшни огонь не перекинулся, — и вскоре они всемером двигались по городским улицам, все ехали верхом, кроме Лойала, который заявил, будто вновь обрел привычку к ходьбе пешком. Перрин вел в поводу одну из вьючных лошадей, что шайнарцы взяли на юг.

— Хурин, — сказал Ранд, — скоро ли ты будешь в силах вновь идти по следу? Можешь их выследить? Людей, которые оглушили тебя и подожгли гостиницу? Они же оставили след, верно?

— Я хоть сейчас готов идти по нему, милорд. И я чую их на улице. Правда, долго след не продержится. Троллоков не было, и никого не убили. Только люди, милорд. Друзья Темного, думаю, но по одному только запаху никогда нельзя быть уверенным. День, наверное, след продержится, потом исчезнет.

— И еще, Ранд. По-моему, вряд ли они сумеют открыть ларец, — заметил Лойал, — иначе они попросту забрали бы один Рог. Куда проще унести его, чем тащить его вместе с ларцом.

Ранд кивнул:

— Они должны погрузить его на повозку или на лошадь. Как только они выберутся да Слободу, с ними будут и троллоки, сомнений в этом нет. Ты сумеешь идти по этому следу, Хурин?

— Да, милорд.

— Тогда отдыхай, пока не наберешься сил, — сказал нюхачу Ранд. Хурин выглядел покрепче, но тяжело сидел в седле, на лице — печать усталости. — В лучшем случае они будут всего в нескольких часах впереди. Если мы поскачем как следует... — Неожиданно он заметил, что остальные смотрят на него — Верин и Ингтар, Мэт и Перрин. Тут до Ранда дошло, что он делает, и юноша залился краской: — Извини, Ингтар. Это, наверное, потому, что я попривык быть старшим. Я не пытаюсь занять твое место.

Ингтар медленно кивнул:

— Морейн сделала верный выбор, когда заставила Лорда Агельмара назначить тебя мне в заместители. Вероятно, было б лучше, если бы Престол Амерлин возложила командование на тебя. — Шайнарец хохотнул. — По крайней мере, ты-то сумел коснуться Рога.

После все ехали в молчании.

«Великое Древо» вполне сошло бы за брата-близнеца «Защитника Драконовой Стены» — высокий куб каменного здания, общая зала обшита панелями темного дерева и отделана серебром, большие полированные часы на полке над камином. Хозяйка гостиницы могла приходиться Куале сестрой. Миссис Тидра была такой же полной и имела те же самые елейно-вкрадчивые манеры — и такие же проницательные глаза, ту же самую готовность услышать потаенный смысл в том, что вы говорите. Но Тидра знала Верин, и радушная улыбка, адресованная Айз Седай, излучала тепло; она ни разу не сказала вслух «Айз Седай», но Ранд был убежден, что ей известно, кто такая Верин.

Тидра и рой слуг и служанок позаботились о лошадях и проводили гостей по комнатам. Рандова комната оказалась ничем не хуже сгоревшей, но больше всего юношу влекла к себе большая медная ванна, которую двое дюжих слуг на руках внесли в дверь, и ведра с горячей водой, что из кухни притащили судомойки. Глянув в зеркало над умывальником, Ранд увидел лицо, которое будто натирала углями, а на красной шерсти куртки чернели пятна сажи.

Ранд разделся и залез в ванну, но, сколько мылся, столько же и размышлял. Верин тут. Одна из трех Айз Седай, которые — в чем он был уверен — не пытались ни укротить его сами, ни передать его другим, кто бы сделал это. Или же так только казалось. Одна из трех, которые хотели, чтобы он поверил тому, будто он — Возрожденный Дракон, явно стремясь воспользоваться им как Лжедраконом. Она — глаза Морейн, следящие за мной, рука Морейн, старающаяся дергать за ниточка. Но я эти ниточки обрежу.

Седельные сумы уже принесли наверх, как и узел с чистой одеждой, — немногим раньше он приметал его на вьючной лошади. Ранд вытерся свежим полотенцем и распаковал узел — и вздохнул. Он и позабыл, что обе его другие куртки были расшиты с не меньшей роскошью, чем красная. Последняя была переброшена через спинку стула, чтобы ее после вычистили. Чуть подумав, Ранд выбрал черную куртку, по цвету в самый раз к его настроению. По воротнику-стойке шагали цапли, по рукавам сбегали серебряные водопады, пеной разбиваясь о зубчатые утесы.

Перекладывая содержимое карманов из старой куртки, он наткнулся на пергаменты. Машинально, глядя на два письма Седин, он сунул приглашения в карман. Он думал о том, каким же был круглым дураком. Она — красивая юная дочка из высокородного Дома. Он — пастух, которого пытаются в своих целях использовать Айз Седай, человек, обреченный на безумие, если не умрет раньше. Однако Ранд по-прежнему чувствовал, как его тянет к ней при одном только взгляде на ее почерк, он почти уловил запах ее духов.

— Я — пастух, — заявил он письмам, — а не великий человек, и если бы я мог на ком-то жениться, то — на Эгвейн, но она хочет стать Айз Седай... да и как я могу жениться, любить какую-то женщину, раз сойду с ума и, может, убью ее?

Слова тем не менее нисколько не притупили воспоминаний ни о красоте Седин, ни о том, как бурлила кровь от одного ее взгляда. Почти казалось Ранду, будто она в комнате вместе с ним, он чуть ли не почувствовал тот ее запах. Настолько все представилось реальным, что он оглянулся вокруг и, увидев, что в комнате один, громко рассмеялся:

— Да-а, с такой фантазией, как у меня, не ровен час, мозги и так набекрень станут, — пробурчал он.

Внезапно Ранд открыл колпак лампы на прикроватном столике, зажег ее и сунул письма Селин в пламя. За стенами гостиницы взревел ветер, пробиваясь сквозь ставни и играя с язычками пламени, жадно пожиравшими пергамент. Поспешно юноша кинул горящие письма в холодный камин, пока огонь не успел достать пальцев. Он подождал, пока погаснет последний почерневший завиток, застегнул пояс с мечом и вышел из комнаты.

178